Мировая экономика стремительно меняется. Ярким примером тому служит появление понятия «Пекинский консенсус», которое часто ставят в противовес так называемому «Вашингтонскому консенсусу», устанавливаемому Всемирным банком и МВФ при выдаче государственных кредитов.
Разница заключается в том, что международная финансовая система во главе с США при инвестировании средств в экономики различных государств требует от последних либерализации существующего режима, проведения честных выборов, открытия рынков и прочего-прочего. Все это ведет к необратимой утрате части суверенитета «нуждающихся». «Пекинский консенсус» в этом смысле гораздо проще и не требует от государств внутренних перемен. Но так ли добр Китай, что готов давать деньги на развитие с минимальными требованиями? Во втором десятилетии ХХI века Поднебесная столкнулась с трудностями внутреннего экономического развития. Основные финансовые потоки были направлены на восточные прибрежные районы КНР, что привело к перенасыщению рынка в этой части страны и невозможности продолжения реализации инфраструктурных проектов — базы китайского экономического роста (причина: попросту все уже построено). В итоге Китай не смог найти возможности изменения логики экономического роста, но нашел новые районы его применения — Западный Китай.
Сегодня Китай начал свой поворот на Запад с целью использовать знакомое средство для нового витка собственного экономического роста. Однако на западе Поднебесную встретили две значительные проблемы. Первая — торговля с ЕС. Товарооборот Китая и Европы равняется 2 млрд долларов в день, причем более 90 % торговли происходит по морю. Вместе с этим трансконтинентальная логистика стоит значительно дороже, субсидируется Китаем и не превышает 1,2 % на сегодняшний день (по прогнозам достигнет не более 5 % к 2020 году). Вторая проблема — провоз товаров и бедность рынков между ЕС и КНР. При этом с образованием ЕАЭС Россия лишилась уникального трансъевразийского положения, поскольку сегодня выгоднее заводить поезда в Казахстан и пересекать границу с Россией в районе Оренбурга, чтобы вести составы в Европу.
В итоге возникает вопрос: «А где же место для инвестиций и нового мирового экономического порядка во главе с Китаем?» По сути, сегодня мы имеем дело с грандиозным самообманом. Для начала разговора о китайских инвестициях необходимо отметить несколько «но», которые определяют международные экономические отношения сегодня.
Во-первых, за 3 года с момента объявления Китаем инициативы «Экономического пояса Шелкового пути» в рамках этой программы не было реализовано практически ни одного проекта, что говорит, с одной стороны, о непонимании Китаем своего места в системе международных отношений на данном этапе, с другой стороны — о создании инициативы для внутренней политической повестки.
Во-вторых, несмотря на создание Китаем Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и фонда Шелкового пути, которые копируют роль западных фондов, Китай тем не менее строит свою глобальную стратегию, опираясь на западные институты, в которые он успешно интегрируется с 1970‑х годов.
В-третьих, Китай инвестирует в инфраструктурные проекты Центральной Азии с целью продолжения проектов Западного Китая, что вовсе не говорит об эффективной эксплуатации этих вокзалов, логистических центров и аэропортов в будущем.
Наконец, инвестиции Китая предполагают покупку технологий и товара непосредственно в Поднебесной и включение во внутренний рынок китайских фирм.
Таким образом, нельзя преувеличивать инвестиционные возможности Китая, но нельзя и недооценивать их. Какие же моменты необходимо учитывать при привлечении китайских инвестиций? Об этом поговорим в следующем номере.
Владимир Нежданов,
руководитель тюменского отделения Дома российско-китайской дружбы
