— Полтора года назад вы решили создать Союз экстремальных видов спорта. Как пришла идея? Как организовывали первые мероприятия?

— До создания Союза я возглавил Федерацию сноуборда Тюменской области, не понимая еще, во что впутываюсь. Меня привлекала статусность — до того момента моя жизнь не была связана с общественной деятельностью. Это сейчас я понимаю, что титулы мало что значат.

Что касается Союза, тогда мне показалось логичным его создать. В городе на тот момент было много маленьких организаций по разным видам экстремального спорта. У меня были компетенции во многих из них. Я подумал, почему бы не объединить эти организации? Почему бы не создать общую материальную базу и не проводить мероприятия на высоком уровне? Задался этими вопросами, позвал нескольких ребят. Мы, помню, сели и даже документ подписали: открываем Союз экстремальных видов спорта. Филькина грамота, можно сказать (улыбается). Тогда на этом все и закончилось, разошлись и забыли.

Какое-то время делал все сам: и лопатой махал, и деньги искал, и афиши рисовал. Сначала ребята помогали, но без финансового вознаграждения люди на чужой идее быстро перегорают. Для меня тогда было чудом найти десять тысяч рублей «живыми» деньгами, а не в виде сертификата от партнера. Результаты не особо вдохновляли: когда соревнования проводятся с бюджетом в 15-20 тысяч, ни о каком качестве и масштабе речи быть не может. Тогда почувствовал разницу между «потреблять» и «создавать» — второе понравилось больше.

Диалоги с потенциальными партнерами, если честно, ударяли по моему самолюбию: я мужчина, а на меня смотрят, как на оборванца, который деньги просит. По сути, так и было, потому что взамен я предлагал непривлекательные для инвестиций проекты.

Потом мы выиграли грант администрации города на проведение соревнований по сноуборду на 430-летие Тюмени, но захотелось еще что-нибудь придумать: начался поток идей с парашютистами, скалолазами, баржами и т.д. Мне казалось, что это нереально сделать. А за два месяца до мероприятия кто-то из своих «слил» в СМИ черновой вариант нашей презентации. Сразу начали писать, что Союз экстремальных видов спорта, которого еще не существовало по сути, обещает вот такое зрелище. Тут, знаете, делом чести было все организовать: «пацан сказал — пацан сделал».

До того момента я не организовывал такие мероприятия, опыта ноль, а делать все надо было быстро и без ошибок. Те два месяца я сравниваю с годом службы в армии, только еще жестче: каждый день было десять плохих и десять хороших новостей. С какими сложностями тогда столкнулся, могу рассказывать сутками. Каким-то чудом нашли инвесторов, деньги, оборудование, все это согласовали — это стало еще большим чудом — и провели мероприятие. Дальше все само собой закрутилось: не успел выдохнуть, и уже новое мероприятие, новые площадки, и так все полтора года без оглядки. Так и родился Союз экстремальных видов спорта.

— Что подтолкнуло лично вас заниматься экстремальными видами спорта?

— Многие говорят про адреналиновую зависимость, но, я считаю, это фигня какая-то. Просто у меня с детства было внутреннее желание заниматься именно этими видами спорта и все. Сейчас, уже в осознанном возрасте, стало интересно работать над страхом — это отдельная философия. Тогда было без разницы: в то время не было трендов — это сейчас модно кататься на сноубордах, вейкбордах, скейтах, BMX, одеваться определенным образом. На нас наоборот тогда смотрели, как на дурачков, потому что даже слова «экстрим» в обиходе не было.

— Это слово вызывает пугающие ассоциации. Стараетесь развенчать мифы?

— Да, на экстремальных видах спорта есть клеймо. Все думают: если экстрим, значит, опасность. Хотя сколько и чем бы я ни занимался, всего один раз у меня был легкий перелом руки.

Мы специально поднимали американскую статистику смертельных и травмоопасных случаев — в России «экстрим спорт» не такой массовый, чтобы проводить полноценный анализ. И, знаете, экстремальные виды спорта далеко не на первом месте. Лидирующие позиции занимают футбол, хоккей и другие массовые виды спорта. Проблема в том, что, когда спортсмен сломал ногу на футболе или даже умер во время хоккейного матча — «это спорт, что поделать». Зато когда кто-то сломал ногу, катаясь на сноуборде, или разбился, совершив прыжок с парашютом, — это шок, «С судьбой играете — делать нечего! Идите лучше футболом занимайтесь». Но по факту спорт из разряда экстремальных не опаснее футбола при правильном подходе.

— Какие главные цели у Союза экстремальных видов спорта? К чему стремитесь?

— Целей много. Радует то, что удается воплощать задуманное. Спустя полтора года перечитываю свои заметки, планы, идеи и понимаю, что сбылось все, за исключением некоторых моментов. Я вижу определенную картинку и иду к ней, из-за чего многие считают меня тяжелым человеком в плане упорства. Руководитель нашей пресс-службы Юлия Королева называет меня тираном — не все сотрудники выдерживают мой напор во время рабочего процесса.

У нас есть задачи: развивать различные направления в Тюмени и выходить на федеральный уровень. Идея фестиваля «Экстрим-ЭКСПО» заключается в том, чтобы показать виды спорта, крутых спортсменов, чтобы тренеры нашли новых воспитанников.

До создания Союза я сидел в кафе, по телевизору крутили популярные сейчас ролики с экстремальными видами спорта. Все ролики западные, хотя техника выполнения трюков не всегда сложная: есть ребята из Тюмени, кто сделает также или лучше. Почему же мы смотрим чужие ролики и не знаем, что в родном городе есть не менее крутые спортсмены? Сегодня в этих же кафе и спортзалах крутятся наши тюменские видеоролики.

Вопрос не только в популяризации спорта. Цель — сделать так, чтобы спортсмены могли зарабатывать, занимаясь любимым делом. Многие уходят из спорта или ищут подработку, потому что не могут себя обеспечить. За полтора года суммарный призовой фонд на соревнованиях составил несколько миллионов рублей — мы можем платить участникам соревнований. Когда-то больше, когда-то меньше, но они могут получить деньги за свой талант.

Пока что многое держится на личных амбициях. Задача — выстроить такую организацию, которая будет завязана не только на мне, но и на большой команде, замотивированной не только финансовой выгодой, но и самой идеей. То, что мы делаем сейчас, – это далеко не предел. Считаю, это только начало деятельности.

— Вы сказали, что сбывается не все задуманное. Какие есть сложности?

— Единственное, что не всегда получается из моей стратегии и прописанных идей — объединить имеющиеся организации.

С некоторыми не получается сработаться, потому что многие зарубаются даже не за спорт или деньги, а за личное эго. Я уважаю бизнес-сообщество, потому что, несмотря на борьбу за финансовую выгоду, там есть моральные правила, кодексы, этика. Здесь же какой-то человеческий фактор срабатывает чаще, а это самое нелогичное в поступках, в поведении, во всем. Несмотря на то, что дела благие, не всем наша деятельность нравится.

— Кто мешает?

— Никто нам не помешает (смеется). Есть сложности, имена называть не буду. Нас, например, до сих пор никто не финансирует. Мы выигрывали пару грантов, но постоянной финансовой поддержки нет.

Мы отказались ждать чьей-то помощи: у нас есть идея — мы ее реализуем. Сами ищем партнеров, инвесторов. На сегодняшний день все компании, которые вкладывают деньги, заинтересованы в этом.

Мы общественная организация, а доходит до того, что деньги просят у нас. Этап Кубка России по сноуборду я впервые затянул в Тюмень — заинтересованности и поддержки почти не увидел. Мне счета начали выставлять необоснованные, около полумиллиона рублей, например, только за судейство: перелеты, проживание, гонорары. Я говорю: «Ребята, вы перепутали что ли?» Делаешь общественно полезное дело, а на тебе еще так нагло заработать хотят.

– Получается, Союз экстремальных видов спорта пока не самая прибыльная организация, как это кажется на первый взгляд? Вы же проводите очень масштабные мероприятия, одни из лучших в Тюмени.

– Многие просто не видят дальше собственного носа. Все привыкли: если крупное мероприятие, значит там госбюджет, богатейшие спонсоры и десятки миллионов. Однако были мероприятия, на которых я конкретно прогорал. «Битва на Туре – 2017» вышла мне в убыток, а мне говорят, мол, вы же там бабки срубаете. Есть, конечно, и прибыльные проекты. Ребята, если вы хотите заработать на этом, то идите и впахивайте, как мы. Кто против-то? Если бы я столько времени и сил в бизнес вкладывал, уже давно стал бы намного богаче. Просто есть вещи, которые дороже денег.

Мы не всегда сотрудничаем с департаментами, потому что наших мероприятий нет в спортивном календарном плане. Наши проекты часто такие, что их сложно в рамках правового поля оформить. Мы не гонимся за галочками и рейтингами. Государственные учреждения живут в рамках сложившейся системы, и часто нас интересуют разные показатели качества деятельности.

Изначально была идея сделать что-то для развития Тюмени. Сейчас понимаю, что не всем это интересно. Поддержка далеко не всегда есть, а самая ходовая фраза: «Ну, нам нравится, как вы развиваетесь. Молодцы». Ну и нормально, мы действительно развиваемся стабильно.

— 23-24 февраля прошла «Битва на Туре» — какая была выгода в проведении этапа Кубка России по сноуборду в Тюмени?

— Да я сейчас уже сам не знаю, в чем была выгода... Столкнулся с кучей согласований. Думал, что в Тюмени есть организации, которые не очень хорошо работают. Оказалось, по сравнению с Москвой у нас все идеально. Я не уверен, что сделал правильно, придав соревнованиям рейтинговый статус. Можно было провести коммерческие соревнования как в прошлом году, собрать большой призовой фонд, тоже вся страна бы приехала, и не было бы проблем с рядом согласований. Когда мероприятие коммерческое, то ты никому ничего не должен — как захотел, так и провел. А тут обязательства и требования не всегда логичные.

Было много технических вопросов, снова многое упиралось в деньги. С деньгами любой дурак может организовать, попробуйте без них.

У нас каждое мероприятие — это то, чего мы раньше не делали. Знаете, в школьном возрасте зачем-то прочел книгу по ораторскому искусству. По ораторству я тогда ничего не понял, но хорошо запомнил одну фразу: «Делай то, что страшно». Запомнил и следую ей, и жизнь интересна и насыщенна. Так и решаемся на новые идеи, проекты. Я уверен в том, что все смогу. Преград немало, но мы и задачи перед собой непростые ставим.

— А кто обычно устанавливает конструкции для мероприятий? Кто проверяет их безопасность?

— Когда как. Многие тюменские инженеры отказываются реализовывать наши идеи. Либо просят за работу больше денег, чем стоит мероприятие в целом. Сам вникаю, вспоминаю свою инженерную специальность, генерирую решения. Также привлекаем узкопрофильных специалистов. Если конструкция выдерживает мост, то снег она явно выдержит. Много подводных камней, приходится выкручиваться.

— У вас не было несчастных случаев во время мероприятий или на площадках?

— Не было. Здесь есть ряд юридических сложностей, потому что правовая система в этой сфере очень слабая в России. Мы сейчас находимся в поиске грамотного юриста, потому что есть ряд вопросов, на которые пока никто нам не ответил.

— Не бывает моментов, когда хочется все бросить?

— Бывает, задаюсь вопросом: «Для чего это все?», но это быстро проходит. Ни на секунду не вставал вопрос все бросить.

Иногда завидую тем, кто работает в офисе: в шесть часов вечера у тебя закончился рабочий день, ты ушел домой, и голова у тебя ни о чем не болит. Но и это быстро проходит (смеется). Скука.

Герман Греф, глава Сбербанка, говорил на одном из тренингов, что телу и мозгу нужны новые ощущения, чтобы рождались новые мысли и идеи. Полностью с ним согласен, но если у тебя нет деятельности, которой ты целиком отдаешься, то какие идеи у тебя будут появляться? У меня сейчас есть дело, которое я люблю, о котором думаю, когда засыпаю и просыпаюсь. Все решения направлены туда. Бывает, что идеи приходят во сне или во время тренировок. Важно сфокусированное внимание.

Вначале, да, было тяжело. После того, как провели первые фестивали, подрывался ночами в панике, в сонном бреду раздавал задачи, вспоминал, что еще не сделано. Потом понимал, что фестиваль уже неделю, как прошел. Как-то раз такое исполнил у друзей в гостях, они долго смеялись. Я не понимал, то ли закончилось мероприятие, то ли уже следующее началось. И так весь год.

— В апреле вы выступаете соорганизатором чемпионата и кубка России по скалолазанию, к участию заявлено 300 спортсменов — как удается привлекать участников из других регионов?

— У скалолазания в Тюмени многолетняя история. Здесь топовые тренеры и спортсмены в нескольких поколениях. Лучший скалодром России, который соответствует стандартам проведения не только российских, но и мировых чемпионатов. Поэтому неудивительно, что столько спортсменов готовы к нам приезжать. Для них это, в первую очередь, любимое дело. А где в стране условия для скалолазания лучше, чем у нас? (улыбается). Вообще, скалолазание — это мой первый спорт. Я в нем достаточно преуспевал в молодости, побеждал. Два брата тоже скалолазы, родители — альпинисты. У нас династия целая.

— У вас есть время на себя? Или вы полностью ушли в свое дело?

— Я очень сильно себя потратил за прошедший год. Решил, что дальше так выжимать себя не буду. Конечно, бывают вопросы, которые не ждут отлагательств, но стараюсь соблюдать режим, высыпаться, находить время на тренировки, на йогу. Когда ты вымотанный, продуктивность падает, а в моей деятельности главный ресурс — это голова. Нужно сохранять чистое состояние ума, чтобы принимать правильные решения. Если ты расфокусирован, то результат будет среднечковый. А какой смысл быть на вторых ролях?

Тут еще вопрос, ради чего мы живем? Ради ощущений. Восточные верования всегда о том, что смысл жизни не в достижении цели, а в самом пути. Очень круто прийти к чему-то, но жить и быть счастливым нужно здесь и сейчас, несмотря на проблемы и неприятности.

— Вы лихо начали год: в феврале прошел этап кубка России по сноуборду, в апреле состоится чемпионат России по скалолазанию, чего еще ждать Тюмени в 2018-м?

– Год, действительно, начали активно, сбавлять темпов не планируем. Собираемся акцентировать внимание и вкладывать силы в более крупные проекты. В этом году «Экстрим-ЭКСПО» пройдет не один и не два, а целых три раза. Возможно, и больше.