От рока до Казиника

— Татьяна, не так давно вы были руководителем «Школы рока», а сегодня вы обратились к классической музыке. Расскажите, как произошла эта трансформация и вы вдруг решили взяться за школьное образование?

— Музыкальную школу-студию «Школа рока» мы открыли в 2010 году. За 6 лет своего существования добились многого, а в прошлом году отметили юбилей, попав в Книгу рекордов Гиннеса за массовое исполнение песни группы Deep Purple. И вдруг поняли, что хотим чего-то большего. «Школа рока» пришла к своему логическому завершению, а мы стали искать новые идеи.

Я всю жизнь работала с детьми, к тому же у меня три дочери. Я не понаслышке знаю, как важно хорошее образование, и внутри себя была уверена, что смогу на это повлиять. Музыка давно стала частью моей жизни, и она же познакомила меня с Михаилом Семёновичем Казиником. Это знаменитый скрипач и искусствовед, который прилагает огромные усилия, чтобы сделать классическую музыку близкой и понятной для многих. Он умеет влюбить в искусство бесповоротно. Михаил Семёнович очень много говорит о новой образовательной методике для детей, о новой школе. Я знакомилась пару лет с ним заочно: много читала, слушала его программы. Так во мне окрепла идея следовать его методам и открыть школу, которая принципиально будет отличаться от стандартных государственных.

— Вы встречались лично с Михаилом Казиником? Как он отнесся к вашей идее?

— Чтобы работать по его методике, конечно, нужно было обсудить это с ним лично. Но встретиться с Михаилом Семёновичем не так просто. Его планы расписаны на год вперёд, а в России он бывает нечасто: только чтобы провести концерты или лекции. Однако 10 июня Казиник должен был выступать на конференции TED в Москве, куда я и направилась.

Чтобы поговорить с Михаилом Семёновичем, пришлось приложить много усилий. Где его искать, как поговорить? Волонтёры конференции помочь не могут, говорят: «Он если захочет, сам выйдет, а нет — сядет в машину да уедет». Давайте, говорю, я во время выступления к сцене подойду и задам свой вопрос. Они опять мне: «Нет у нас интерактива, не получится». Ну я совсем уже не знаю, что делать. Стала караулить его, все время в холл выбегала, чтобы проверить, не выйдет ли.

И вот, наконец, повезло. Идёт мой Михаил Семёнович, с каким-то мужчиной разговаривает. Ну я скорее к нему, говорю: «Вот она я, Тюмень! Школу хочу открыть». А он мне отвечает: «И что?»

Стою перед ним как облупленная, а вокруг столько людей! Несколько раз к нему подходила, понемногу рассказывала о нашем проекте. А он мне: «Школу открыть не так просто. Этого все хотят, но не все решаются».

— Как же вам удалось его уговорить?

— Сейчас смешно это вспоминать, но если бы не моя настойчивость, ничего бы у меня не вышло. На следующий день встретились и в спокойной обстановке всё обсудили: когда он к нам приедет, что надо сделать. Михаил Казиник — тонко чувствующий человек искусства, да и опыта у него много. Думаю, понял, что потенциал у нас большой, и дело это просто так мы не бросим. Предложений, действительно, по школам очень много: и в России, и за границей. Но не всем удаётся с этим справиться. Наверное, почувствовал, что эта история не про нас.

— Получается, через три месяца после этого, в сентябре, вы открыли школу?

— В сентябре открыться не получилось, в Тюмени новые идеи заходят тяжело. Когда мы организовывали приезд Михаила Семёновича, столкнулись с тем, что здесь его вообще мало кто знает. Ни департамент культуры городской администрации, ни директор Тюменской филармонии, который по определению должен знать самых значительных музыкантов России и мира. Организованные нами выступления Казиника не посетил никто из представителей власти.

Интересно, что восприятие Михаила Казиника за границей и в России очень отличается. Там его считают апостолом мировой культуры, а у нас он — пророк в своем отечестве. Однако 2 зала филармонии были заполнены. Все-таки есть шанс, что его зёрна, брошенные на нашу каменистую почву, рано или поздно взойдут и принесут плоды.

— Не опускались ли руки, когда встречались с такой культурной глухотой?

— Сложно было, но что поделать. Как там, назвался груздем, полезай в кузовок?

— И как, Михаилу Казинику понравилась Тюмень?

— Михаил Семёнович расстроился, что у нас такой уровень культуры. После Тюмени он поехал в Белград, звонит и рассказывает: «Таня, ты представляешь, как меня тут встречают? Красные дорожки, зеленые светофоры, губернатор встречает лично. Школу открывают на 2000 человек!»

У нас же, когда везли Казиника по гостевой дороге с аэропорта, каждый светофор — красный, при том что дороги пустые. А время-то на вес золота! Отвечаю ему: «Михаил Семёнович, ну что поделать, не все сразу. В следующий раз, как приедете, и светофоры переделаем, и губернатор встретит».

— Как считаете, почему наши люди не тянуться к культуре?

— В швейцарском городе Винтертур на 90 тысяч человек населения несколько оперных театров: на одну тысячу зрителей, на две и на три. Каждый вечер залы полные, концертная жизнь кипит. У нас же один драмтеатр на 600 тысяч тюменцев, и ни одного оперного. Те же светофоры: в Европе давно стоят интеллектуальные аппараты, которые анализируют загруженность дорог. У нас же деньги вкладываются в новые камеры, чтобы ещё больше штрафов собирать. И это все не от людей зависит, а от правительства. Рыба, как говорится, с головы гниёт.

 

Школа будущего

— Расскажите про свою школу. Как сейчас работаете, и в чём ваша особенность?

— Пока у нас 4 направления: центр дополнительного образования, музыкальная школа, предшкола — подготовительная группа садика, и центр родительской культуры. Методический материал ещё не оформлен, поэтому первый класс набирать не спешим. В пробном формате по выходным проводим комплексно-волновые уроки по методике Михаила Казиника. Это когда несколько разных предметов подаются в единой теме. Например, тема урока — звук. Явление рассматривается с точки зрения истории и географии, поэзии и математики. Один такой урок может длиться и целый день, и неделю. Так у ребёнка создаётся цельная картина мира, где всё взаимосвязано и взаимозависимо, развивается ассоциативное мышление. Ещё есть предмет ТРИЗ — теория решений изобретательских задач. Он развивает у ребят проектное мышление и креативность.

Мы хотим создать школу нобелевского мышления: ассоциативное, парадоксальное, нестандартное. Мечтаем воссоздать людей эпохи возрождения, которые умели всё. Были ли они суперталантливые? Нет, просто их таланты развивали всесторонне, а социум не зажимал в рамках ГОСТов. Надо понимать, что мы не альтернатива стандартной государственной школе, наша образовательная программа та же, просто подходы в преподавании совершенно другие. Самое главное — вызвать у детей интерес к знаниям, тогда информация усваивается намного лучше. Поэтому уроки проходят в игровой, театрализованной форме, строятся на парадигмах и юморе.

Ребята после наших занятий выходят и говорят: «Ах, если бы моя школа была такой! Я бы здесь жил». Это о многом говорит.

— Сколько вам стоило открыть эту школу и пригласить на открытие Михаила Казиника?

— Деньги в основном личные, но есть у нас и партнеры. Суммы не считали, потому что они всегда менялись: то одно докупить нужно, то где-то скидку сделают. Но однозначно, вложен в школу не один миллион.

— Вы, наверное, как большинство школ высокого уровня отбираете только лучших ребят?

— Каждый ребёнок рождён с талантом. Наша задача — создать такие условия, где этот талант сможет проявиться во всей своей многогранности, чтобы его ничего не ущемляло, и у ребёнка не появилось сомнений и страхов. Потому хотим, чтобы дети были всесторонне развиты и находились в среде свободы самовыражения.

— Странно, что мир меняется всё стремительнее, а государственные школы остаются всё такими же. Чем ещё вы хотите отличаться от стандартных школ?

— Например, ребята у нас не будут сидеть за партами, только если это не функционально необходимо для письменных занятий. Пока дети сидят 45 минут, они устают, энергия накапливается, внимание рассеивается. Оттого им хочется рвать и метать. Но если каждые 10 минут во время занятий их разряжать — вместе посмеяться или подвигаться, — напряжение уходит, и мозг снова готов усваивать информацию.

Смена тем каждые 45 минут, как мы привыкли — математика, география, история и так далее, — развивает у детей клиповое мышление. Им становится сложнее сосредоточиться, труднее глубоко погрузиться в тему. Пока дети настроятся, пока проверят домашнее задание, пока вспомнят, что было на прошлом занятии — сколько времени теряется. Только ребёнок включится в работу — бах! — самостоятельная. Это же сплошной невроз, откуда тут взяться концентрации.

Ещё одна особенность — в обычных школах всегда есть строгие запреты. Например, нельзя списывать. Но сейчас, когда мир меняется, а для профессий будущего требуются новые навыки, ребятам нужно как можно раньше учиться коммуницировать, договариваться и сообща решать задачи.

И, конечно же, безоценочная система обучения, которая делает процесс невыносимо стрессовым и даёт ложную мотивацию. Первое время, думаем, в конце года ребята будут сдавать экзамены в обычных общеобразовательных школах, ведь срез знаний будет точно таким же. Постепенно, возможно, объединим частные школы между собой и создадим свою экзаменационную систему, где ребята смогут в спокойных условиях проходить аттестацию. Но для этого нужно больше времени.

— Но мир не отличается спокойствием. Где угодно может поджидать стресс, будут ли ребята к этому готовы?

— Наши дети будут лидерами, которые смогут приспособиться к любым условиям благодаря системности своего мышления и всестороннему развитию. Это будут креативные люди, не ограниченные рамками узкой специальности. Как это сейчас происходит: специалист выходит из вуза, а работу найти не может. И что ему остаётся делать, сидеть на шее у родителей? Таким людям сложно приспосабливаться.

За границей уже давно практикуются похожие образовательные системы, и у них есть результаты. Как, например, финская. Школьники Финляндии показали самый высокий в мире уровень знаний и считаются самыми читающими детьми в мире.

— Где же взять педагогов, если все они выпускники все тех же старых школ, а университеты новым методикам не обучают?

— Таких людей всегда можно найти, их немного, но они есть. Это люди с непреодолимым желанием что-то менять, с безграничной любовью к детям и неукротимым огнём в глазах.

К тому же это истинные профессионалы, носители знаний. Если ты учишь йоге, ты и сам должен быть настоящим йогом, если ты рассказываешь о музыке, то ты и сам, будь добр, сыграй. Конечно, таких, как Михаил Семёнович мало, он уникум. Но есть у нас и свои бриллианты. Сан Саныч, наш ведущий педагог, — и сказочник, и музыкант, и поэт, и философ. В нём столько знаний, столько информации! Дети в него просто влюбляются, и уходят с его уроков многогранными личностями. С Сан Санычем мы работаем ещё со времён «Школы рока», он наш идейный вдохновитель.

Новых педагогов отбирали через кастинг. Когда Михаил Казиник приезжал на открытие школы, лично обучал отобранных людей 3 дня с утра и до вечера. Вместе создавали комплексно-волновые уроки, креативили, шутили. Что еще, несомненно, важно — педагог должен быть с хорошим чувством юмора, должен уметь искренне хохотать вместе с ребятами.

— Легко ли лицензировать школу подобного формата? Как государство относится к подобным экспериментам?

— Чтобы получить лицензию нужно соблюсти все условия, прописанные в ГОСТе. Например, школьники обязательно должны сидеть за партами, отвечать только с поднятой рукой. У нас категорически другие методы организации работы. Но одно это усложняет процесс лицензирования. Образовательная программа у нас та же, разве не это самое главное для соблюдения государственных стандартов?

Мы не заменяем государственные школы, пока мы — дополнение. По сравнению с махиной общеобразовательной системы мы — маленькие букашки. Думаем, что пока будем лицензироваться в форме семейного обучения: когда несколько родителей договариваются и совместно нанимают для своих детей педагогов. Ведь сейчас у родителей времени все меньше, а в нашей школе будет и основное образование, и секции — всё в одном месте. Сейчас главная задача прописать все методические программы.

— Как думаете, сколько понадобится времени, чтобы вся наша общеобразовательная система наконец стала прогрессивной?

— Когда-нибудь это обязательно произойдёт, но процесс будет долгим и сложным. Со временем новые подходы получат отклик и в таких городах, как Тюмень. Мы не знаем, что будет через 10 лет, ведь профессии сменятся, и навыки будут нужны совершенно другие. Прежним узкоспециализированным исполнителям будет трудно найти место в социуме. К тому же, грядёт век роботизации, где в первую очередь станут ценными человеческие качества, которые будут недоступны роботам: креативность, свобода самовыражения и умение приспосабливаться.

— Как тюменские родители отнеслись к школе будущего?

— Родители, конечно, отнеслись недоверчиво, ведь все они — люди грамотные и осторожные. Сказали: «Казиник приехал и уехал, а у вас-то что осталось? Где бумажки о том, что вы будете давать детям?» У Казиника-то и методической базы нет как таковой. Он ходячая энциклопедия, а нам нужно, чтобы все было зафиксировано.

Родители частенько проверяют нас, приходят, смотрят, как мы работаем, как дети себя чувствуют на наших занятиях. Приводят своих ребят: кто в телефоне сидит днями напролёт, у кого в школе с учителями проблемы. Говорят: «Вы же сказали, что всех берёте, а моего, такого никудышного, возьмёте?» И берём. И дети постепенно меняются. Так что доверие — это дело времени. Радует, что родители тоже ищут и хотят перемен.

— Какие у вас сейчас планы?

— Прошло 3 месяца с открытия нашей школы, пока мы на этапе вырабатывания стержня. Проводим стратегические сессии, пишем программы, апробируем методику на ребятишках. Как допишем, сможем делиться ею и с другими школами. 1 сентября будем набирать своих первых первоклашек. Придет 10 человек — хорошо, если придет 44 человек — совсем замечательно.